Неточные совпадения
Он был в самом ласковом и веселом
духе, каким в детстве его часто помнил Левин. Он упомянул даже и о Сергее Ивановиче без
злобы. Увидав Агафью Михайловну, он пошутил с ней и расспрашивал про старых слуг. Известие о смерти Парфена Денисыча неприятно подействовало на него. На лице его выразился испуг; но он тотчас же оправился.
Новое учение не давало ничего, кроме того, что было до него: ту же жизнь, только с уничижениями, разочарованиями, и впереди обещало — смерть и тлен. Взявши девизы своих добродетелей из книги старого учения, оно обольстилось буквою их, не вникнув в
дух и глубину, и требовало исполнения этой «буквы» с такою
злобой и нетерпимостью, против которой остерегало старое учение. Оставив себе одну животную жизнь, «новая сила» не создала, вместо отринутого старого, никакого другого, лучшего идеала жизни.
Когда Митя вышел, Кузьма Кузьмич, бледный от
злобы, обратился к сыну и велел распорядиться, чтобы впредь этого оборванца и
духу не было, и на двор не впускать, не то…
— Говори же! — воскликнул Иван. — Я изо всей силы хочу знать, что ты тогда подумал. Мне надо; правду, правду! — Он тяжело перевел
дух, уже заранее с какою-то
злобой смотря на Алешу.
Да не возмнит кто-либо искать в благоразумии политики, в общественной тишине довода к осуждению на казнь убийцев в
злобе дух испустившего асессора.
— Христос был не тверд
духом. Пронеси, говорит, мимо меня чашу. Кесаря признавал. Бог не может признавать власти человеческой над людьми, он — вся власть! Он душу свою не делит: это — божеское, это — человеческое… А он — торговлю признавал, брак признавал. И смоковницу проклял неправильно, — разве по своей воле не родила она? Душа тоже не по своей воле добром неплодна, — сам ли я посеял
злобу в ней? Вот!
Настанет время, и великая вера в свое Я осенит, как огненные языки святого
духа, головы всех людей, и тогда уже не будет ни рабов, ни господ, ни калек, ни жалости, ни пороков, ни
злобы, ни зависти.
Нас мгла и тревоги встречали,
Порой заграждая нам путь.
Хотелось нередко в печали
Свободною грудью вздохнуть,
Но дни проходили чредою,
Все мрак и все
злоба вокруг —
Не падали
духом с тобою
Мы, горем исполненный друг!
И крепла лишь мысль и стремилась
К рассвету, к свободе вперед —
Туда, где любовь сохранилась,
Где солнце надежды взойдет!
Он теперь, через две недели, все это припоминал ясно; припоминал тоже, что совершенно не понимал тогда, откуда в нем эта
злоба, — и не понимал до того, что ни разу даже не сблизил и не сопоставил свое скверное расположение
духа во весь тот вечер с утренней встречей.
Она как будто стерегла каждое дыхание его и взглядом своим лелеяла его сон. Она как будто боялась сама дохнуть, сдерживая вскипевшее сердце. И столько исступленного любования было в сердце ее, что разом отчаяние, бешенство и неистощимая
злоба захватили
дух Ордынова…
Бессердечные византийцы, суровые слагатели отшельнических уставов, дышащие
злобой обличители еретичества древних лет, мертвящими буквами своих писаний навеяли на нашу добрую страну тлетворный
дух ненависти…
— О судьбе твоей все думаю… Недолго мне, Фленушка, на свете жить. Помру, что будет с тобой?.. Душа мутится,
дух замирает, только об этом подумаю. Всякий тебя обидит, никакой у тебя заступы не будет… Горько будет тебе в
злобе мира, во всех суетах его… — Так, взволнованным голосом, склонив голову на плечо Фленушки, говорила Манефа.
(Мы имеем лишь определенное указание Церкви, что до конца мира, в этом зоне, злые
духи будут упорствовать в своей
злобе.)
Сердце умерло, страстей нет — сожжены они огненным языком святого
духа, их нет, и ничего нет, что исходит из страстей:
злобы, лжи, вражды, зависти, нет и добра, нет и любви, нет и забот о чем бы то ни было…
И, отвыкшая в продолжение долгого времени произносить имя злого
духа, Дуня невольно содрогнулась, когда с чистых, девственных уст ее слетело имя отца нечестия и вечной
злобы.
Всегда, сколько ни помнила себя Лиза, жила она по добру и по правде, никогда ее сердце не бывало причастно ни вражде, ни злой ненависти, и вдруг в ту самую минуту, что обещала ей столько счастья и радостей, лукавый
дух сомненья тлетворным дыханьем возмутил ее мысли, распалил душу
злобой, поработил ее и чувства, и волю, и разум.
Дух алчности и
злобы совсем осéтил ее.
Спокойный
дух народа в молве о былых временах сказывается; нет у русского человека ни наследственной
злобы, ни вражды родовой, ни сословной ненависти…
— Да, — с тяжелым вздохом молвил Пахом. — Великой
злобой дышат
духи поднебесные, злобные начальники, власти вражие, миродержатели тьмы века сего. Как противустать им в день лютый?.. Как их преодолеть?.. Как против них устоять?..
И совсем не значит, что те, которые отрицают
дух и иногда со
злобой отрицают,
духа не имеют.
Одним внушал способы нападения сам демон
злобы и зависти; другие, исполняя только свой долг, отражали их силою и благородством
духа.
— Не улеглось еще! — скорее прохрипел, нежели произнес монах. — В четверть века не улеглось. Потому-то и на
духу не признаюсь, что знаю, что все эти года грешу,
злобой грешу, с этим грехом и перед престолом Всевышнего предстану. Один Он мне судья. Мне и ему. Точно вчера случилось это. Как теперь его вижу и лицо его подлое, испуганное. Точно умереть тяжелее, нежели убить. О, убить куда тяжелей, а я… я убил.
Не духовно пережил революцию тот, кто к ней приспособился, не сумел отстоять в ней свободу своего
духа, и тот, кто мечтает о реставрации старой, дореволюционной жизни, полный
злобы и мести, не сознает своего собственного греха.
Дух классовой ненависти и
злобы ведет к отрицанию образа Божьего в человеке, он истребляет идею человечества и находится в непримиримом противоречии с упованиями самого социализма.
В «мессианизме» большевиков и максималистов соединяется русская мечтательность и жертвенность с кровавой исступленностью, овечий
дух — с разъяренной
злобой и ненавистью, чувство братства — с жаждой разъединения и раздора.
А мы?.. Доверенность к Творцу!
Что б ни было — Незримый
Ведёт нас к лучшему концу
Стезёй непостижимой.
Ему, друзья, отважно вслед!
Прочь, низкое! прочь,
злоба!
Дух бодрый на дороге бед,
До самой двери гроба;
В высокой доле — простота;
Нежадность — в наслажденье;
В союзе с ровным — правота;
В могуществе — смиренье.